История рождения дивана теряется в глубине веков. Конечно, найдутся ретивые историки, которые будут доказывать, что диван появился там-то и тогда-то и использовался так-то и так-то, но за этими фактами все-таки нужно разглядеть главное. А главное — это то, что все известные ныне формы дивана несут в себе его изначальный смысл, подкрепляемый содержанием диванных и околодиванных практик. Диван двигался с Востока. Двигался по-разному. Например, просто как всамделишный диван — в обозах, караванах, иногда на кораблях, чтобы обеспечить домашний комфорт своим владельцам вдали от привычных мест, а также чтобы быть проданным и открыть целый мир восточных удовольствий жителям западных земель. Диван двигался в виде текста. Да, прямо-таки в буквальном смысле текста. Где-то на рубеже X-XI веков придворный поэт Махмуда Газневида Абульнаджм Манучехри писал:
«При свете дрожащем твоем тебе я читаю диван, С любовью читаю, пока рассвет не придет голубой». Неповторимым голосом любви вторил ему великий Омар Хайям:
«О, если б, захватив с собой стихов диван
Да в кувшине вина и сунув хлеб в карман,
Мне провести с тобой денек среди развалин, -
Мне позавидовать бы мог любой султан».
Кстати, о султане. Султан не просто лежал на диване, принимая серьезнейшие и наиважнейшие управленческие решения. Он еще и советовался с диваном, который представлял собой собрание наимудрейших и наидостойнейших мужей, также восседавших на диванах. Так они и двигались с Востока: султан, его диван, а за ним весь его диван со своими диванами. Двигались-двигались эдак с юго-востока на северо-запад пока не добрались до Санкт-Петербурга. Многие иностранцы с запада, а точнее, из Европы, заходя в гавань Северной Пальмиры, видели город с сугубо
европейским экстерьером, но, попав внутрь суперсовременных зданий, поражались обилию персидских ковров, диванов и виду хозяев, одетых в роскошные восточные халаты и чалмы. Диван со всеми его аксессуарами и смыслами прочно вписался в русский дворянский мир и быт. Сам великий Пушкин не просто упоминает диван в своих стихах, а воспевает его, ставит в центр умиротворяющей бытийности. Диван у Пушкина — это вход в обитель мира и, одновременно, место егопознания и осмысления:
«Приди, о Лень! приди в мою пустыню.
Тебя зовут прохлада и покой;
В одной тебе я зрю свою богиню;
Готово всё для гостьи молодой. <…>
Вот мой диван. Приди ж в обитель мира;
Царицей будь, я пленник ныне твой.
Всё, всё твое: вот краски, кисть и Лира, -
Учи меня, води моей рукой».

В дискуссии участвуют:

Александр Архангельский, писатель, режиссера, ведущего ТВ-программ,

Фёкла Толстая, радио- и телеведущая, режиссёр,

Виктор Солкин, историк-египтолог, музеолог, хранитель восточных коллекций Библиотеки имени М.А. Волошина ЦБС ЦАО (г. Москва).